Вот и я задаю себе этот вопрос........... СИЛА ДОБРОТЫ
Проблема взаимоотношений людей - это большая проблема веков и тысячелетий. И, даже при том, что за века было создано сотни религий для того, чтобы мы увидели корень всех наших бед и проблем человеческих, людям тяжело понять, что буквально все, чем живет и дышит человек, зависит от добрых и недобрых взаимоотношений людей. На самом деле, трудно без БОГА в сердце и без всего, что нас очеловечивает, что смягчает все наши негативные порывы, страсти, поступки, трудно понять даже очевидное, испытанное, хотя бы раз в своей жизни, что есть такая духовная СИЛА - аспект Божественной Любви - ДОБРОТА! Её воздействие, хотя бы раз в жизни испытывал каждый человек. Доброта человеческая преображает многих и дает нам вершить лучшие поступки и дела.
ДОБРОТА живет в каждом человеке, но она у многих еще спит. Её надо разбудить. Разбуженная она выходит наружу и как лучик Солнца, согревает и своего хозяина и проникает в сердца встречных, согревает там спящую или застывшую Доброту и та тоже выходит наружу. Чем чаще мы будем посылать её каждому встречному, тем быстрее Доброта уничтожит свою противоположность - ЗЛО. В стихотворении, как раз ярко отражено, как Доброта нашего солдата, растопила своей Силой, человека, которому внушили, что мы – россияне враги и нас следует уничтожать.
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач -
уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я – чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
И мать, белей чем полотно,
ребёнка мёртвого качает.
Мать, я – чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
а мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!», — и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он — Человек, а я — убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач -
уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
а я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
кому нужна война такая? Сергей Гусев
